ГРУСТНАЯ ОДА СВОБОДЕ
Долгожданная, званная мною на вешней заре,
что ж ты так запоздала? Уж осень стоит на дворе.
Чем смогу я ответить на твой громогласный привет,
если нынче во мне ничего, кроме памяти, нет?
Не к лицу мне играть на уже заржавевшей струне,
да и голос мой сорван, и песни упали в цене.
В несвободе душа истощилась, подобно казне,
и теперь только мелочь, быть может, осталась на дне.
Жаль, расстрелянный Клюев тебя не узрит ни на миг,
не помчится навстречу замученный в тюрьмах Мушфик.
Не прикатит Табидзе из дальнего лагеря к нам,
в пересыльной тюрьме не обнимет тебя Мандельштам.
Не споёт Гумилёв, за стихи осуждённый на смерть.
А Джавид? А Приблудный? Да можно ли всех перечесть?
Только всё-таки здравствуй, я вижу твой верный маяк,
величайшее благо из всех существующих благ.
Я считаю себя горделивее льва и орла,
но целую тропинку, которой ты всё же пришла.
Айдын Ханмагомедов. «День памяти». Махачкала, Дагкнигоиздат, 1991, 36 с.